Антипов откинулся в кресле. Левый бок вновь пронзила тупая боль. Проклятое недомогание! Рядом на столе лежали файлы «Дела Алексея Навального». Антипов ненавидел Навального даже больше, чем Петру Грейвол. Ладно она — иностранка, наивный западный человек, ослепленный мифом о равенстве и справедливости… Но ты, Леша! Ты родился в Союзе, а, значит, с молоком матери всосал в себя особенности отечественного мироощущения, ты-то куда лезешь? Во что суешься? С кем пытаешься воевать? Антипов невольно хмыкнул. Бороться с коррупцией в стране, где на коррупции все только и держится: от поставок молока в детские сады до торговли нефтепродуктами, – это не просто нелогично, это противоестественно. В войне с системой исход всегда один – смерть. Возможно, Навальный уже выбрал свою судьбу. Если он не остановится – его будущее предрешено. Антипов саркастически улыбнулся. Он до сих пор помнил стишок, ходивший среди офицеров Пятого управления КГБ в далекие годы горбачевской Перестройки: Товарищ, верь, пройдет она – Так называемая, гласность. И вот тогда госбезопасность Припомнит ваши имена… Генерал относил демократию к числу утопических мировоззрений, а российскую демократию – к форме общественного психоза. Он хорошо помнил, как в 1991-м, обезумев от внезапно свалившейся на нее свободы, на улицы городов вывалилась толпа бывших комсомольцев, ударников социалистического труда и членов Коммунистической Партии. Помнил, как по всей стране начали сносить памятники Владимиру Ленину, а на главных площадях митингующие требовали черт знает что. Генерал отлично запомнил их плакаты: «Долой КПСС!», «Нет коммунистической диктатуре!», «КГБ под суд!», – а кое-где некий совсем ошалевший смельчак держал небольшой кусок ватмана, на котором красными буквами было выведено: «КГБ, КПСС – НА МЫЛО!» Лет, эдак, за десять до этого, за такой призыв его самого бы пустили на мыло. На хозяйственное. Антипов прочистил горло. То были интересные времена…...
